2. Произведение искусства есть человек Но что такое эта непосредственная ощутимость организма? Она, конечно, предполагает существование человека, и она требует признания человека как максимально совершенного и в то же время непосредственно ощутимого организма. Тут,

Есть или не есть? Размышления о генной инженерии Наталья Аднорал, кандидат медицинских наук О генной инженерии говорят сегодня все. Одни связывают с ней надежду на избавление человечества от страданий. Другие считают реальной опасностью, ведущей мир к нравственной и

10. Почему язык есть препятствие для философии, а философия есть борьба с языком? Философия в своем прорыве к истине (безотносительно к тому, как ее понимать: как подчиненную бытию или тождественную бытию) всегда прорывается через множество препятствий, которые возводит

§ 38. Психологизм во всех своих формах есть релятивизм Борясь с релятивизмом, мы, конечно, имеем в виду психологизм. И действительно, психологизм во всех своих подвидах и индивидуальных проявлениях есть не что иное, как релятивизм, но не всегда распознанный и открыто

2. Один – на всех и всех – до одного «Народ перестал оправдывать доверие правительства. Поэтому у правительства не остается другого выхода, кроме как ликвидировать свой народ и набрать себе новый». Бертольд Брехт. Далеко не у каждого лидера хватит мужества, чтобы

Собрание 2. Что есть человек?! (Греция) Мыс Сунион. Скалистый обрыв и пропасть Эгея. Храм Посейдона. Последний луч солнца блеснул из-за моря. Быстро сгущалась тьма. И материализовывались знакомые лица, и подходили, и рассаживались кругом. В наступившей черной тьме слились и

Согласно учению Демокрита, пустота разделяет мельчайшие частицы бытия - «атомы» (неделимый). Таких атомов Демокрит допускает бесчисленное множество, тем самым отвергает утверждение, что бытие- одно. Атомы, по Демокриту, разделены пустотой; пустота- это небытие и, как таковое, непознаваема: отвергая утверждение Парменида о том, что бытие непознаваемо.

Характерно также, что и Демокрит различает мир атомов - как истинный и поэтому познаваемый только разумом - и мир чувственных вещей, представляющих собой лишь внешнюю видимость, сущность которой составляют атомы, их свойства и движения. Атомы нельзя видеть, их можно лишь мыслить.

5. Сократ и софисты: антропологический поворот в древнегреческой философии. Основные принципы сократического метода. Этика Сократа.
Сократ - древнегреческий философ, учение которого знаменует поворот в философии - от рассмотрения природы и мира, к рассмотрению человека. Приговорён к смерти за «развращение молодежи» и «непочитание богов». Его деятельность - поворотный момент античной философии. Своим методом анализа понятий (майевтика, диалектика) и отождествлением добродетели и знания он направил внимание философов на безусловное значение человеческой личности.

Для Сократа характерно то, что он, выступая против софистов (ведь они, например, брали за обучение деньги), в то же время в своём творчестве и взглядах выражал те особенности философской деятельности, которые были специфичны для софистов. Сократ не признаёт проблем, характерных для философов тех времён: размышлений о природе, её первоначале, о мироздании и т. п. По Сократу, философия должна заниматься не рассмотрением природы, а человеком, его нравственными качествами, и сущностью знания. Вопросы этики - вот главное, чем должна заниматься философия, и это являлось главным предметом бесед Сократа.

«…Сократ исследовал нравственные добродетели и первый пытался давать их общие определения (ведь из рассуждавших о природе только Демокрит немного касался этого и некоторым образом дал определения теплого и холодного; а пифагорейцы - раньше его - делали это для немногого, определения чего они сводили к числам, указывая, например, что такое удобный случай, или справедливость, или супружество. …Две вещи можно по справедливости приписывать Сократу - доказательства через наведение и общие определения: и то и другое касается начала знания», - писал Аристотель («Метафизика», XIII, 4).

Сократический метод Сократ для обоснования своих взглядов пользуется разработанным им методом, вошедшим в историю философии под названием сократического, а именно - диалектика, искусство диалектического спора. Диалектика - метод, посредством которого представляются и развиваются, обосновываются этические понятия. Для Сократа философия - это рассмотрение конкретного нравственного явления, в процессе которого мы приходим к определению того, что представляет это явление, то есть к определению его сущности.

Софистическое движение (450-350 до н. э.) завершило эволюцию досократического мышления и заложило основания следующего этапа развития греческой философии. Софисты сочли неудовлетворительными многообразные учения своих предшественников и подвергли их критике. Теоретические основания софистики были разработаны Протагором. Опираясь на релятивизм (признание относительности, условности и субъективности познания) Гераклита, Протагор учил, что вещи таковы, какими они кажутся всякому из нас; все есть истина; человек есть мера всех вещей. На основании данных положений было выработано практическое применение софизма к моральной и социальной жизни. Софисты выдвигали тезис об относительности закона и доказывали, что каждый обладает правом использовать любые средства для удовлетворения своих желаний.

Период деятельности софистов, которые расколдовывают мифические модели и ставят под вопрос традиционные представления о морали, обозначается иногда как греческое просвещение. Софисты, интересующиеся человеком и обществом, выступают как предшественники новой парадигмы греческого мышления, в которой центром исследования является уже не природа, а человек.

Метод Сократа, которым он пользовался в своих диалогах:

1. Сомнение – Наиболее мудр тот, кто понимает, что «я знаю, что ничего не знаю».

2. Ирония – выявление противоречий в высказываниях собеседника.

4. Индукция – отыскание эмпирических данных, фактов, подтверждающих ответ

5. Дефиниция – окончательное определение.

Таким образом, метод Сократа – это майевтический диалог. Считал, что знание – это само по себе Добро . Зло идет от незнания. Знание – источник нравственного совершенства.

Протагор... Человек - мера всех вещей

Лев Балашов

Древнегреческий философ Протагор выдвинул тезис: “Человек есть мера всех вещей, существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют”. Например, дует один и тот же ветер, но кто-то мерзнет при этом, а кто-то нет. Так разве можно сказать, что ветер холодный или теплый сам по себе?

Логик А. М. Анисов комментирует: «Это очень удобная философия, поскольку позволяет оправдать все, что угодно. Раз человек есть мера всех вещей, то он выступает и мерилом истины и лжи. Отсюда тезис софистов о том, что каждое высказывание можно с равным успехом как обосновать, так и опровергнуть. Некоторые софисты готовы были доходить до абсурда»[Анисов А. М. Современная логика. М., 2002. С. 19].

Это один вывод из тезиса Протагора. Однако, возможны и другие оценки тезиса, вполне позитивные. В самом деле, всю информацию, поступающую извне, человек пропускает через себя, через свое тело, личность, душу, разум. Естественно, что он волей-неволей выступает этаким мерилом-фильтром.

Тезис Протагора и указывает на это свойство человека, на то, что человек при оценке-взгляде на вещи не может выпрыгнуть из самого себя, из своей «шкуры», быть стопроцентно беспристрастным, объективным, что в свои мысли-суждения он всегда вносит частицу себя, своей субъективности (и как индивидуум, и как представитель той или иной общности, и как представитель всего рода человеческого).

Лучше об этой изначальной, неустранимой субъективности знать заранее, чем обманывать себя и других. Тезис Протагора защищает нас от всяких пророков, ясновидцев, лжемудрецов, которые объявляют себя носителями-хранителями истины-правды.

В отличие от Протагора, который развивал учение об относительности истины и всякого знания на примере, прежде всего, чувственной ступени познания, второй знаменитый софист Горгий (485-378 гг. до н.э.) основывал свое учение на тех трудностях, в которые попадает разум, пытаясь построить непротиворечивое мировоззрение на уровне философских категорий (единое и многое, бытие и небытие, бытие и мышление). И если Протагор учил, что все истинно, то Горгий утверждает, что все ложно. Основное содержание взглядов Горгия было изложено в сочинении "О не-сущем, или о природе". В первом разделе своего сочинения он доказывает, что ничего не существует; во втором, – что если нечто даже и существует, то оно непостижимо; в третьем – что если оно и постижимо, то невыразимо и необъяснимо для других. Можно сказать, что и здесь речь идет, прежде всего, о том, что вне человека ничего безусловного не существует.

Первый тезис – ничего не существует – Горгий доказывает, исходя из учений о единстве бытия элеатов и множественности атомистов. Элеаты доказали, что не может существовать небытие. Горгий же доказывает, что, и бытие не может существовать, будучи множественным и единым в одно и то же время. Понятие бытия противоречиво и, следовательно, оно несостоятельно.

Говоря о непознаваемости сущего, Горгий исходит из отрицания тождества бытия и мышления. Сущее и мышление не совпадают, следовательно, мысль не содержит в себе сущее, и знать, таким образом, сущее невозможно. На этом же основании утверждается и невозможность выразить, передать знание, ибо оно передается словами. Слова, как и мысль не совпадают с сущим, т.е. слова не содержат в себе вещей, о которых мы сообщаем посредством слов. Словом, сущее не совпадает ни с мыслью, ни со словом и его невозможно ни познать, ни выразить – все ложно. Нигилизм Горгия проистекает из одностороннего подхода к гибкости и пластичности понятий, их внутренней противоречивости, отражающей текучесть, изменчивость, противоречивость самого этого мира

6. Основная часть философии Платона, давшая название целому направлению философии - это учение об идеях (эйдосах), о существовании двух миров: мира идей (эйдосов) и мира вещей, или форм. Идеи (эйдосы) являются прообразами вещей, их истоками. Идеи (эйдосы) лежат в основе всего множества вещей, образованных из бесформенной материи. Идеи - источник всего, сама же материя ничего не может породить.

Мир идей (эйдосов) существует вне времени и пространства. В этом мире есть определенная иерархия, на вершине которой стоит идея Блага, из которой проистекают все остальные. Благо тождественно абсолютной Красоте, но в то же время это Начало всех начал и Творец Вселенной. В мифе о пещере Благо изображается как Солнце, идеи символизируются теми существами и предметами, которые проходят перед пещерой, а сама пещера - образ материального мира с его иллюзиями.

Идея (эйдос) любой вещи или существа - это самое глубокое, сокровенное и существенное в нем. У человека роль идеи выполняет его бессмертная душа. Идеи (эйдосы) обладают качествами постоянства, единства и чистоты, а вещи - изменчивости, множественности и искаженности.

Душа человека представляется у Платона в образе колесницы с всадником и двумя лошадьми, белой и черной. Возница символизирует разумное начало в человеке, а кони: белый - благородные, высшие качества души, черный - страсти, желания и инстинктивное начало. Когда человек пребывает в ином мире, он (возница) получает возможность вместе с богами созерцать вечные истины. Когда же человек вновь рождается в мире материальном, то знание этих истин остается в его душе как воспоминание. Поэтому, согласно философии Платона, единственный для человека способ знать - это припоминать, находить в вещах чувственного мира «отблески» идей. Когда же человеку удается увидеть следы идей - через красоту, любовь или справедливые дела - то, по словам Платона, крылья души, когда-то утерянные ею, вновь начинают расти.

Отсюда - важность учения Платона о Красоте, о необходимости искать ее в природе, людях, искусстве или прекрасно устроенных законах, потому что, когда душа постепенно восходит от созерцания красоты физической к красоте наук и искусств, далее - к красоте нравов и обычаев, - это наилучший способ для души подняться по «золотой лестнице» к миру идей.

чение Платона о познании неотделимо от его учения о бытии, от его психологии, космологии и мифологии. Учение о познании оборачивается мифом. По мнению Платона, душа наша бессмертна. До того, как она вселилась на землю и приняла телесную оболочку, душа будто бы, созерцала истинно сущее бытие и сохраняла знание о нём. Человек будет знать, не учась ни у кого, а только отвечая на вопросы, т. е. почерпнёт знание в самом себе, следовательно, вспомнит. Поэтому, суть процесса познания, по Платону, состоит в припоминании душой тех идей, которые она уже когда-то созерцала.

Платон писал, что «и раз в природе всё друг другу родственно, а душа все познала, ничто не мешает тому, кто вспомнил что-нибудь одно, - люди называют это познанием - самому найти и всё остальное, если только он будет неутомим в поисках». Поэтому природа души должна быть сродни природе «идей». «Душа схожа с божественным, а тело со смертным, - читаем мы у Платона, - … божественному, бессмертному, умопостигаемому, единообразному, неразложимому, постоянному и неизменному самому по себе в. высшей степени подобна наша душа». По словам Дж. Реале: «Душа должна иметь сходную природу с абсолютом, иначе... всё вечно пребывающее осталось бы вне способности души к восприятию».

Истинное значение даёт только мышление. Мышление же - это независимый от чувственных восприятий, абсолютно самостоятельный процесс припоминания. Чувственное восприятие порождает лишь мнение о вещах. В связи с этим процесс познания определяется Платоном как диалектика, то есть искусство вести устную речь, искусство ставить вопросы и отвечать на них, пробуждая воспоминания. Другими словами, это разумное постижение истинно сущих родов бытия или идей - «совершеннейшее знание». Диалектика Платона - путь или движение мысли через неистинное к истинному. Вызвать душу к размышлению может такое впечатление или такая мысль, которые заключают в себе противоречие. «То, что воздействует на ощущения одновременно со своей противоположностью, я определил как побуждающее, - говорит Платон, - а что таким образом не воздействует, то и не будит мысль». Первая половина задачи диалектического, в платоновском смысле, исследования состоит в определении однозначного, точно фиксированного определения «вида». Необходимо, по словам самого Платона, «охватывая всё общим взглядом, возводить к единой идее то, что повсюду разрозненно, чтобы, давая определение каждому, сделать ясным предмет поучения». Вторая половина той же задачи состоит в том, чтобы «разделять на виды, на естественные составные части, стараясь при этом не раздробить ни одной из них».

«Человек есть мера всех вещей». Эта фраза многим известна, но ее продолжение, думаю, знакомо далеко не каждому. Еще в V веке до н.э. софист Протагор подарил ее эллинам, Платон увековечил ее в своем произведении «Теэтет», так она дошла и до нас с вами.

Давайте вспомним, как эта фраза звучит полностью, и поразмышляем над ней: «Человек есть мера всех вещей: существующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют» (Платон, «Теэтет», 152а).

Да, человек познает мир, измеряя все относительно себя (большое, маленькое, быстрое или медленное), и это естественно - мы все соизмеряем с собой, своим мнением, пониманием.

Пока мы с вами размышляем в категориях ощущений и эмоций - холодно или жарко, интересно или нет, нравится или не нравится - безусловно, мы будем сталкиваться с бесконечным множеством мнений. И, как говорится, сколько людей, столько и мнений. Например, стоит заговорить о погоде или климате, о недавно увиденном фильме или прочитанной книге, о человеке, событии или месте, в котором вы побывали, - и тут мы встречаемся с бесконечным разнообразием всевозможных мнений и «экспертных оценок», как нельзя лучше иллюстрирующих, что сказанное 2500 лет назад не потеряло своей актуальности и в XXI веке. Каждый считает свою точку зрения «истиной в последней инстанции».

Почему же так происходит? У каждого из нас своя шкала измерений (свой Фаренгейт и Цельсий), когда речь идет о понятиях и категориях, которые сложно выразить количественно. Как измерить глубину содержания? Красоту произведения искусства? Как измерить щедрость или великодушие? А справедливость или человечность? Для мира вещей придумали килограммы, литры, футы, мили, штуки. А вот как ввести «абсолютный ноль» для категорий нашего внутреннего мира, для этических понятий? Мы же не говорим: «У меня сегодня доброты на +5, а у моего друга сегодня щедрости на 10 ниже нуля». Это внутреннее «измерение» влечет следующий непростой вопрос: относительно чего меряем? Существуют ли абсолютные категории Справедливости, Красоты, Доброты и так далее?

Здесь начинается самое сложное и самое интересное. Мы с вами входим в пространство философии. Конечно, об этом размышляло не одно поколение философов и оставило своим современникам и потомкам (то есть нам) даже письменные труды! В ответ на слова Протагора Сократ говорит о существовании Истины вне зависимости от человека и его представлений об этом, а Платон представляет учение об Идеях, являющихся причиной всего мира вещей.

Но если допустить существование абсолютных категорий в мире идей и этических понятий, то это будет подобно законам физики. Закон тяготения или закон гравитации существует вне зависимости от того, нравится он нам или нет, знаем мы о нем или нет, существует в нашей голове такое понятие или нет, - мы все испытываем его воздействие. А электричество и магнетизм существовали задолго до их официального открытия в мире науки, не правда ли? В момент открытия закона находится тот, кто формулирует причинно-следственную связь (то есть формулу), как этот закон работает.

По этой аналогии мы можем предположить, что в мире ценностей, этических категорий существуют свои неизменные законы и свои «формулы» причинно-следственных связей. Их-то мы и открываем всю жизнь эмпирическим, опытным путем. От личных опытов и экспериментов мы переходим к поиску ориентиров, поиску созвучных людей, идей, учений, не только размышляя над категориями добра и зла, но и постоянно выбирая. Иногда мы пытаемся перевести эти категории в квадратные метры или рубли, иногда - в килограммы или километры, но жизнь, как правило, дает нам понять, что категории ценностей - из другой «шкалы»… Философия оставляет нам ориентиры и размышления об открытых универсальных законах нашего внутреннего мира. Именно поэтому философия родилась как постоянный поиск Истины, которая всегда будет сокрыта от нас, но именно путь к ней и пробуждает в нас философа, а значит того, кто не считает свое мнение «истиной в последней инстанции».

Если в нашей жизни появятся достойные ориентиры, то внутри нас начнет вырастать шкала скромности по Сократу, идеализма по Платону, великодушия по Марку Аврелию… Продолжите, и вы увидите, как преобразится ваша «мера всех вещей».

Дополнительно

- Итак, не говорит ли он как-то таким образом, что какою каждая (вещь) кажется мне, такова она есть для меня, и какою тебе, такова она для тебя, ты же и я человек?.. Разве не бывает иногда, что при дуновении того же самого ветра один из нас зябнет, другой нет? и один слегка, а другой сильно?

- Конечно.

- Итак, в этом случае ветер сам по себе назовем ли мы холодным или не холодным, или поверим Протагору, что для зябнувшего он холоден, для не зябнувшего не холоден?

- Кажется, что так.

- Следовательно, и является (это) каждому из них таким образом?

- «Является» же (это) значит «ощущается».

- Правильно.

- Итак, явление и ощущение тождественно, и в теплом и во всем тому подобном. И в самом деле, каковы ощущения у каждого, таковы для каждого и существующие (вещи).

Платон, «Теэтет»

***

Рассказывают, что один афинянин пришел к пифии и спросил: «Кто самый мудрый в Афинах?» «Сократ», - ответила пифия.

Афинянин принес эту весть Сократу, и философ очень удивился. Несколько дней Сократ обдумывал ответ пифии и пришел к такому выводу: «Я знаю, что ничего не знаю, но остальные не знают даже этого».

***

Когда римский император-философ Марк Аврелий узнал о предательстве Авидия Кассия, своего сподвижника, он остался спокоен и не поддался чувству гнева или мести. Он знал о чрезмерных амбициях генерала и писал своему сводному брату и соправителю Луцию Веру: «Я прочитал твое письмо, в котором больше беспокойства, нежели императорского достоинства... Если Кассию суждено стать императором, то мы не сможем убить его... если же не суждено, то без жестокости с нашей стороны он сам попадется в сети, расставленные ему судьбой... Не так плохо мы почитали богов, и не так плохо мы жили, чтобы он мог победить»…

Получив перехваченные письма, адресованные Кассием к заговорщикам, Марк Аврелий, не читая, прикажет их сжечь, чтобы «не узнать имен своих врагов и не возненавидеть их непроизвольно».

Мятеж длился три месяца и шесть дней. Авидий Кассий был убит одним из своих сообщников. Император дал полную амнистию его сторонникам. Многим тогда казалась, что подобная мягкость граничит со слабостью. Но как далеки они были от истины!

Аналогично и Протагор признает суверенитет риторики в отношении критериев истины. В «Антилогиях» (сочинение Протагора, известное лишь в пересказах) он указывает, что «вокруг любой вещи есть два аргумента, противоречащих один другому», значит «речь идет о том, чтобы научить критике и умению обсуждать, вести спор, организовать турнир доводов против доводов». 4 Предельно релятивистская позиция Протагора выражена в его знаменитом тезисе: «Человек - мера всех вещей, существующих, что они существуют, несуществующих же, что они не существуют . <…> Если кто-нибудь скажет, что человек не есть критерий всех вещей, то он все равно подтвердит, что человек – критерий всех вещей, потому что тот самый, который это утверждает, есть человек; и кто допустил явление в качестве отнесенного к человеку, тот тем самым признал, что и само явление принадлежит к тому, что отнесено к человеку. Поэтому и безумный в отношении того, что является в безумии, есть верный критерий; и спящий - в отношении к тому, что является во сне; и младенец - к тому, что случается в младенчестве; и старик - к тому, что в старости» 5 .

Так как все оказывается существующим постольку, поскольку оно кем-либо так или иначе воспринимается, и становится истинным в силу того, что кто-либо признает нечто таковым, Протагор предпочитает различать не «истинные» и «ложные» мнения, а мнения хорошие и дурные. Как пишет Платон в «Теэтете» от лица Протагора, «тот, кто из-за дурного состояния души имеет мнение, соответствующее этому состоянию, благодаря хорошему состоянию может изменить его и получить другое, и вот эту-то видимость некоторые по неопытности называют истиной, я же скажу, что одно лучше другого, но никак не истиннее» 6 . «Мудрецом я называю того, кто кажущееся кому-то и существующее для кого-то зло так преобразует, чтобы оно казалось и было для него добром» 7 . Подобным образом врач вылечивает больного, которому, пока он болен, вся пища кажется горькой. Так же «мудрец вместо каждой дурной вещи заставляет достойную и быть, и казаться городам справедливой» 8 .

3. Сократ как оппонент софистов и образец истинного философа.

Принципиальным возражением Сократа в адрес Протагорова релятивизма было указание на то, что на самом деле Протагор не может утверждать того, что он утверждает. Ведь, соглашаясь, что всякое мнение бывает лишь о том, что существует (а значит, как интерпретирует это Сократ, является истинным), Протагору придется признать, что истинны и все утверждения, противоречащие его позиции. «Следовательно, поскольку все ее оспаривают, Протагорову “истину”, она ни для кого не может быть истинной - ни для кого-либо другого, ни для него самого» 9 .

Кроме того, без знания истинного блага и справедливости невозможно различить хорошие и дурные мнения. И вообще, как утверждает Сократ в платоновском «Протагоре», «благополучие жизни зависит от знания» 10 . Неверно, будто человеком управляет что-либо, помимо знания (удовольствие, скорбь, любовь, страх). Не следует думать о знании, как о «невольнике, которого каждый тащит в свою сторону». Напротив: «Знание прекрасно и способно управлять человеком, так что того, кто познал хорошее и плохое, ничто уже не заставит поступать иначе, чем велит знание, и разум достаточно силен, чтобы помочь человеку» 11 . И «по-видимому, не в природе человека по собственной воле идти вместо блага на то, что считаешь злом» 12 . Словом, все дурные поступки совершаются исключительно по неведению , когда за благо почитают то, что на самом деле таковым не является. (Это так называемая позиция интеллектуализма в этике.)

Словом, Сократа принципиально отличает от софистов признание им объективности истины, а также объективности критериев добра и красоты; т.е. оценочные суждения также могут быть верными и ошибочными. Смыслом своих бесед и споров он считал майевтику (родовспоможение), отводя себе роль акушера, помогающего собеседнику «родить» истину в своем собственном разуме.

Однако, на первый взгляд, или, так сказать, «со стороны» сократический метод ведения беседы выглядит вполне софистическим. Наряду с движущим сократическую беседу «изнутри» неуклонным стремлением к объективной истине ее другой не менее важной составляющей, как бы внешней оболочкой, служит непробиваемая ирония . Сократ высказывается, всегда критически отстраняясь и от аргументов собеседника, какими бы убедительными они ни казались, и (особенно, если ориентироваться на ранние диалоги Платона) от своих собственных суждений, представляя себя человеком несведущим и нуждающимся в наставлении. В высшей степени иронична знаменитая фраза «я знаю, что ничего не знаю», которую Сократ приводил в доказательство правоты Дельфийского оракула, объявившего его самым мудрым из всех. Ведь, побеседовав с самыми разными людьми: государственными мужами, поэтами, ремесленниками, - Сократ обнаружил, что они, в действительности, не знают ничего и лишь мнят себя мудрыми. В то время как он сам, не будучи знающим, и не считает себя таковым. Выходит, «мудрейший тот, кто, подобно Сократу, знает, что ничего-то по правде не стоит его мудрость» 13 .

О том, каким образом Сократу удавалось выводить на чистую воду полнейшее невежество его собеседников, дает представление диалог «Гиппий больший», в котором учитель Платона пытается получить у богатейшего и популярнейшего из софистов Гиппия ответ на вопрос о том, что есть прекрасное. Не буду здесь пересказывать этот диалог в подробностях, отмечу лишь что начинается он с того, что Гиппий берется с легкостью разрешить все затруднения Сократа и утверждает, что прекрасны девицы, кобылицы и - если уж угодно говорить о таких вещах - умело изготовленные глиняные горшки. Но тут же оказывается, что по сравнению с родом богов род девиц все равно что прекраснейшая из обезъян по сравнению с человеком. Т. е. перечисленное Гиппием в одном отношении прекрасно, а в другом безобразно. К тем же выводам собеседники приходят всякий раз, как пытаются определять прекрасное через какие бы то ни было отосительные характеристики (подходящее, делающее пригодным и т. п.). Вплоть до того, что, например, определяя прекрасное как причину, или отца, всякого блага, они констатируют, что, поскольку отец не есть сын, то, выходит, прекрасное не есть благо. Также оказывается, что все, что заставляет вещи казаться прекрасными, не обязательно заставляет их действительно быть таковыми. Так Сократ постепенно подводит Гиппия к постановке вопроса о неких абсолютных критериях красоты, о прекрасном самом по себе: «Нужно попробовать показать, что же делает предметы прекрасными, кажутся они таковыми или нет» 14 . Но Гиппий уже настолько утомлен каверзными возражениями своего собеседника, что может лишь в раздражении прервать беседу, ввиду ее бессмысленности: «Но что же это такое, по-твоему, Сократ, все вместе взятое? Какая-то шелуха и обрывки речей, <…> разорванные на мелкие части. Прекрасно и ценно нечто иное: уметь выступить с хорошей красивой речью в суде, совете или перед иными властями, к которым ты ее держишь; убедить слушателей и удалиться с наградой, не ничтожнейшей, но величайшей - спасти самого себя, свои деньги, друзей. Вот чего следует держаться, распростившись со всеми этими словесными безделками, чтобы не показаться слишком уж глупыми, если станем заниматься, как сейчас, пустословием и болтовней» 15 .

Сократ же в ответ признается, что он и сам не имеет ответа на поставленный им вопрос, и сам, послушав ораторов, подобных Гиппию, стыдится того, что мучается столь нелепыми проблемами. Но еще больше он стыдится, когда, приходя домой, выслушивает обличения одного «очень близкого ему человека» (понятно, Сократ имеет в виду самого себя), который говорит: «Как же ты будешь знать, с прекрасной речью выступает кто-нибудь или нет, и так же в любом другом деле, раз ты не знаешь самого прекрасного? И если ты таков, неужели ты думаешь, что тебе лучше жить, чем быть мертвым?» 16

Последняя дилемма: неужели лучше жить без знания, чем быть мертвым, - выдвинута отнюдь не для красного словца. Пожалуй, для Сократа его жизнь, действительно была неотделима от мышления и поисков истины. Об этом свидетельствует, например, то, как он объяснял, почему никогда не записывал своих речей: «Дурная особенность письменности, поистине сходной с живописью: ее порождения стоят, как живые, а спроси их - они величаво и гордо молчат. То же самое и с сочинениями: думаешь, будто они говорят как разумные существа, но если кто спросит о чем-нибудь из того, что они говорят, желая это усвоить, они всегда отвечают одно и то же» 17 . Т.е. для Сократа истинной мыслью была лишь мысль «живая», та, что мыслится здесь и сейчас, в каждой новой ситуации заново прорываясь к вечному и неизменному, скрытому по ту сторону преходящих вещей, переменчивых мнений и непредсказуемых обстоятельств. Такая мысль, будучи однажды запечатленной во всегда во многом случайном наборе слов, записанных на бумаге, по самой своей сути не может быть истинной - это лишь мертвые знаки, которые сами по себе не приводят к восприятию идей. (Вспомните «концепты» Делеза и Гваттари, которые являются мыслительными актами , а не застывшими фигурами.)

И далее: «Всякое сочинение, однажды записанное, находится в обращении везде - и у людей понимающих, и равным образом у тех, кому вовсе не подобает его читать, и оно не знает, с кем оно должно говорить, а с кем нет. Если им пренебрегают или несправедливо его ругают, оно нуждается в помощи своего отца, само же не способно ни защититься, ни помочь себе» 18 . Т. е. Сократ признается, что относится к собственным речам, как отец к своим детям, за которых он переживает всей душой и боится отпускать в мир на произвол глупых, злонамеренных и несправедливых людей. Искажение его мысли в чьих-либо устах было бы для него так же болезненно, как если бы кто-то причинил зло его ребенку.

Наконец, прямым свидетельством того, насколько тесно для Сократа были переплетены «любовь к мудрости» и сама жизнь, является заключительный эпизод его истории 19: суд по обвинению в непочтении к богам и развращении молодежи и последовавшая за ним смертная казнь, которую в качестве наказания избрал (по правилам тогдашнего судопроизводства) себе сам Сократ, отказавшись от возможных в его случае штрафа и изгнания. Более того, когда ученики предложили Сократу, ожидавшему казни, бежать из тюрьмы, он отказался, поскольку тем самым, по его мнению, признал бы правоту своих недругов, обвинявших его в непочтении к законам. Сократ же всегда учил, что «и на войне, и на суде, и повсюду следует делать то, что велит Город и Отечество, или же вразумлять их, когда этого требует справедливость, учинять же насилие над матерью или над отцом, а тем паче над Отечеством есть нечестие» 20 . И он готов был придерживаться данного убеждения не только на словах, но и на деле.

Полагаю, классическая мораль этой трагедии вам достаточна очевидна: Сократ - воплощение подлинного философа, готового пойти на смерть ради утверждения всеобщей и объективной истины, каковая в то же самое время есть всеобщее и высшее благо. По сравнению с ним лицемерные софисты, прислуживающие сильным мира сего, - это философские обезьяны, воплощение всего низменного и отвратительного. Именно так классическая философская традиция и относилась к Сократу на протяжении почти двух с половиной тысячелетий.

Однако, как уже было сказано, в конце XIX в. немецкий философ Фридрих Ницше рискнул приоткрыть некую темную сторону этого безупречно светлого образа. Не есть ли Сократ некое олицетворение упадка воли, «крайнее выражение того факта, который начинал угрожать всем: никто не мог уже быть господином над собой, все инстинкты спутались и вступили в взаимную борьбу»? 21 Сократ же, провозглашая главенство и даже тиранию объективного разума надо всеми остальными побуждениями души как будто бы предлагал лекарство: «оставалось два выхода - или погибнуть, или стать разумным до абсурда» 22 . Пример такой абсурдной разумности - рассуждение Сократа на суде, когда он доказывает судьям, что смертная казнь была бы для него наиболее справедливым наказанием. Здесь, по иронии, именно разумность, в которой ищут спасения, и приводит прямиком к смерти. А может быть, здесь разум Сократа просто служит его глубинному влечению? (Это уже вопрос не только к Ницше, но и к Фрейду, о котором мы тоже в свое время поговорим.)

Вспомним также иронию Сократа, направленную против богатого и влиятельного Гиппия, или еще лучше его спор со знатным афинянином Калликлом по поводу того, в чем состоят счастье, справедливость и достоинство человека 23 . На этот счет у Ницше также есть немало пугающих вопросов: «Что такое ирония Сократа? Является ли она выражением мятежного и мстительного чувства человека, вышедшего из народа? Наслаждается ли Сократ, как угнетенный сын толпы, собственной жестокостью, нанося удары своими силлогизмами? Мстит ли он знатным, ослепляя их? Диалектика - беспощадное орудие; имея ее в руках, можно быть тираном; владея ею, уже побеждаешь. Диалектик предоставляет своему противнику доказывать свою глупость и тем приводить его в бешенство. Диалектик лишает ум противника всякой власти. - Как? Неужели диалектика Сократа только форма его мести?» 24

Словом, Ницше предлагает вновь бросить на чашу весов достоинство Сократа и посмотреть, не перевернет ли такой «эксперимент» наши представления о нем и его противниках-софистах, и не пошатнется ли вместе с этим весь классический образ мысли, обнаружив ничтожность своего основания? Пусть софисты лишь притворялись мудрецами, но ведь изощренностью своих рассуждений Сократ, пожалуй, явно подражал софистам, правда, делая это ради истины, а не ради денег и славы. Значит, его метод состоял в том, чтобы притворяться, будто притворяешься мудрецом. Является ли двойное притворство тем же самым, что и честность? Равнозначно ли утверждению отрицание отрицания? Не покоится ли тогда наиболее внушительная часть всей философии, возводящей свое родство к Сократу, на этой удвоенной негативности? А если ничто не может служить фундаментом для чего бы то ни было, то каков же тогда подлинный фундамент мудрости, укрывшейся за этим двойным притворством, как за маской, скрывающей, что она – лишь маска?

Этический рационализм Сократа

Сократ (ок. 470 - 399 гг. до н.э.) - древнегреческий философ, учитель Платона. По словам Владимира Соловьева - величайший софист и величайший противник софистов; рассматривается как родоначальник антропологически ориентированной философии. Сократ не оставил работ, так как ничего не писал. В основном с его идеями можно познакомиться по работам его великого ученика - Платона. Сократ, его жизнь и смерть стали символом философии.

Для Сократа проблема человека, его внутренний мир - главное. «Познай самого себя» - это его изречение, в сущности, означает требование постоянного познания каждым человеком самого себя. Сократ увидел опасность растворения человека в хаотичной, «безосновной» субъективности софистов, которая превращала человека в нечто случайное, единичное, необязательное даже для него самого. Человек подчиняется некоему внутреннему закону. Этот закон отличается от законов природы, он возвышает человека над его собственной ограниченностью, заставляет мыслить: сам Бог «обязал человека жить, занимаясь философией». Философия - вот истинный путь к Богу, философия - это своего рода умирание, но умирание для земной жизни, это подготовка к высвобождению бессмертной души из ее телесной оболочки. Дух в концепции Сократа обретает самостоятельное существование. Сократ не боялся смерти, поскольку человек не есть простой элемент природы. Человеческое бытие не дано человеку изначально. Он может только сказать: «Я знаю только то, что ничего не знаю». Человек может самостоятельно прийти к пониманию своей причастности единому идеальному началу, общему всем людям.

Сократ не случайно столь много внимания уделял выяснению содержания таких понятий, как "справедливость", "добро", "зло" и т.д. В центре внимания у него, как и у софистов, всегда стояли вопросы человеческой жизни, ее назначения и цели, справедливого общественного устройства. Философия понималась Сократом как познание того, что такое добро и зло. Поиск знания о добром и справедливом сообща, в диалоге с одним или несколькими собеседниками сам по себе создавал как бы особые этические отношения между людьми, собиравшимися вместе не ради развлечения и не ради практических дел, а ради обретения истины.

Но философия - любовь к знанию - может рассматриваться как нравственная деятельность в том только случае, если знание само по себе уже и есть добро. Именно такой этический рационализм составляет сущность учения Сократа. Безнравственный поступок Сократ считает плодом незнания истины: если человек знает, что именно хорошо, то он никогда не поступит дурно - таково убеждение греческого философа. Дурной поступок отождествляется здесь с заблуждением, с ошибкой, а никто не делает ошибок добровольно, полагает Сократ. И поскольку нравственное зло идет от незнания, значит, знание - источник нравственного совершенства. Вот почему философия как путь к знанию становится у Сократа средством формирования добродетельного человека и соответственно справедливого государства. Знание доброго - это, по Сократу, уже и значит следование доброму, а последнее ведет человека к счастью.

Однако судьба самого Сократа, всю жизнь стремившегося путем знания сделаться добродетельным и побуждавшего к тому же своих учеников, свидетельствовала о том, что в античном обществе V века до н.э. уже не было гармонии между добродетелью и счастьем. Сократ, пытавшийся найти противоядие от нравственного релятивизма софистов, в то же время пользовался многими из приемов, характерных для них. В глазах большинства афинских граждан, далеких от философии и раздраженных деятельностью приезжих и своих собственных софистов, Сократ мало отличался от остальных "мудрецов", подвергавших критике и обсуждению традиционные представления и религиозные культы. В 399 году до н.э. семидесятилетнего Сократа обвинили в том, что он не чтит богов, признанных государством, и вводит каких-то новых богов; что он развращает молодежь, побуждая юношей не слушать своих отцов. За подрыв народной нравственности Сократа приговорили на суде к смертной казни. Философ имел возможность уклониться от наказания, бежав из Афин. Но он предпочел смерть и в присутствии своих друзей и учеников умер, выпив кубок с ядом. Тем самым Сократ признал над собой законы своего государства - те самые законы, в подрыве которых он был обвинен. Характерно, что, умирая, Сократ не отказался от своего убеждения в том, что только добродетельный человек может быть счастливым: как повествует Платон, Сократ в тюрьме был спокоен и светел, до последней минуты беседовал с друзьями и убеждал их в том, что он счастливый человек.

Фигура Сократа в высшей степени знаменательна: не только его жизнь, но и его смерть символически раскрывает нам природу философии. Сократ пытался найти в самом сознании человека такую прочную и твердую опору, на которой могло бы стоять здание нравственности, права и государства после того, как старый - традиционный - фундамент был уже подточен индивидуалистической критикой софистов. Но Сократа не поняли и не приняли ни софисты-новаторы, ни традиционалисты-консерваторы: софисты увидели в Сократе "моралиста" и "возродителя устоев", а защитники традиций - "нигилиста" и разрушителя авторитетов.

Итак, все добродетели человека, в конечном счете, определяются умением различать Добро и Зло. Зная смысл такой добродетели как мужество, человек, по убеждению Сократа, будет во всех отдельных случаях вести себя мужественно. А зная суть Добра и Зла, человек, согласно Сократу, станет проявлять добродетель во всех возможных формах. Как видим, знание добродетели у Сократа совпадает с самой добродетелью, т. е. нравственным поведением человека. По сути нравственность, с этой точки зрения, невозможна без понятия о ее основах, а овладев таким понятием, человек не может поступить безнравственно. В таком сближении и даже отождествлении знаний и поступков в нравственной сфере заключается своеобразие позиции Сократа, из-за чего эту позицию часто называют этическим рационализмом.

Эта позиция не так проста, как может показаться на первый взгляд. Ведь по большому счету Сократ указывает на природу нравственного принципа. Человек "с принципами" и вправду не может поступать в разрез с ними. А это значит, что Сократ открыл и первым взялся исследовать особый тип причинной зависимости. Это уже не отношение вещей к вещам в природном мире, а отношение общего к частному в мире культуры, где общий принцип способен определять частные случаи в поведении человека.

У современного человека не вызывает сомнения тот факт, что люди могут руководствоваться принципами и идеалами. Всем известны имена тех, кто когда-то пошел на костер, не поступившись религиозными или, наоборот, научными убеждениями. "Это дело принципа!" - говорит один. "Это вопрос чести!" - утверждает другой. И каждый раз общее оказывается важнее частного, а идеал весомее материальных благ. Причем в иных случаях этим определяется выбор между жизнью и смертью.

Принцип - это общее, которым человек руководствуется в своем отношении к природе, идеалом общее становится в отношении человека к человеку. Если в основе принципа лежит объективная мера природы, то в основе идеала - объективная мера человеческого в человеке. Сократ, таким образом, открывает новый тип зависимости: идеальные мотивы определяют реальные дела.

Чтобы разобраться в этом вопросе, обратимся к диалогу Платона "Федон", где Сократ характеризует свое отношение к воззрениям Анаксагора. Сократ удивляется тому, что, признав Ум главной причиной и устроителем мира, Анаксагор исключает его из рассмотрения отдельных процессов, обращаясь при этом к воздуху, эфиру, воде и многому другому. Объясняя суть обсуждаемой проблемы, Сократ приводит в пример самого себя, ожидающего исполнения смертного приговора. Если рассуждать, подобно Анаксагору, говорит Сократ, то следует сказать: "Сократ сейчас сидит здесь потому, что его тело состоит из костей и сухожилий и кости твердые и отделены друг от друга сочленениями, а сухожилия могут натягиваться и расслабляться... Вот по этой-то причине он и сидит теперь здесь, согнувшись". Продолжая свою мысль, Сократ отмечает, что и для его беседы с учениками можно указать причины в виде движения воздуха, звуков голоса и тому подобного, пренебрегая главным, а именно тем, что раз афиняне сочли нужным осудить Сократа на смерть, то он считает справедливым оставаться на этом месте и понести наказание. "Да, клянусь собакой, эти жилы и эти кости уже давно, я думаю, были бы где-нибудь в Мегарах или в Беотии, увлеченные ложным мнением о лучшем, - возмущенно заявляет Сократ, - если бы я не признал более справедливым и более прекрасным не бежать и не скрываться, но принять любое наказание, какое бы ни назначило мне государство".

Итак, не кости и сухожилия, доказывает Сократ, определяют смысл и направленностъ человеческих поступков, а знания о "справедливом" и "наилучшем", составляющие основу его души. Если у человека есть душа, считает Сократ, то он должен в своем выборе руководствоваться добродетелями. И они так же вечны, как и сама душа, в бессмертии которой уверен Сократ. Но парадокс заключается в том, что именно душа способна обречь тело человека на страдания и даже смерть, что мы видим на примере самого Сократа. И сколько бы мы ни изучали организм человека, вплоть до самой высшей нервной деятельности и до последней нервной клетки, мы не найдем в нем тяги к подобной добровольной жертве. Тем более там, где его жизни и жизни близких ничего не угрожает.

Душа в трактовке Сократа оказывается антиподом тела. Но душа у Сократа противоположна телу прежде всего по своей направленности. Именно в этом смысле можно говорить о ее "идеальности" у Сократа и его ученика Платона. Противопоставив душу человека его телу как общее частному, Сократ тем самым впервые превратил их взаимоотношения в проблему. В свое время софисты в лице Горгия осознали в качестве проблемы отношение человеческой мысли к действительности. Следующим стал Сократ, впервые осознав в качестве проблемы отношение души и тела. Решением этой проблемы до сих пор занимается мировая философия.

В душевных движениях человека Сократ отмечает тенденцию, противоположную той, которая господствует во всем природном мире. Наши духовные мотивы и цели, доказывает он, принципиально отличаются от наших телесных желаний. И с этим нельзя не согласиться. Ведь существует, к примеру, разница между простой телесной жаждой и жаждой справедливости, которая представляет в частном интересы общего. Но здесь Сократ подводит нас к очередной проблеме. Обращаясь к Истине, Благу и Справедливости, я перехожу со своей отдельной, частной точки зрения на точку зрения целого, которым прежде всего является общество.

Но в том-то и дело, что общие основы души у Сократа напрямую не связаны с общественным целым. Происхождение всеобщего станет центральной проблемой у его ученика Платона, который будет обосновывать связь души с "миром идей". Что касается Сократа, то еще раз подчеркнем его главный вклад в философию. Ведь Сократ останется в веках не только как человек, ценою жизни отстоявший свои идеалы, но и как первый мыслитель, очертивший предмет и метод классической философии. Мы имеем в виду самопознание как метод философской рефлексии, посредством которого он первым стал исследовать всеобщие основы человеческой жизни. По этому пути и пошла, вслед за ним и Платоном, европейская философия.

Сократ вел пропаганду своего этического рационализма. Разработка идеалистической морали составляет основное ядро философских интересов и занятий Сократа. В беседах и дискуссиях Сократ обращал внимание на познание сути добродетели. Как может человек жить, если он не знает, что такое добродетель? В данном случае познание сути добродетели, познание того, что есть "нравственное", являлось для него предпосылкой нравственной жизни и достижения добродетели. Сократ отождествлял мораль со знанием. Нравственность - знание того, что есть благо и прекрасное и вместе с тем полезное для человека, что помогает ему достичь блаженства и жизненного счастья. Нравственный человек должен знать, что такое добродетель. Мораль и знание с этой точки зрения совпадают. Для того, чтобы быть добродетельным, необходимо знать добродетель как таковую, как "всеобщее", служащее основной всех частных добродетелей.

Таким образом, одним из отличительных признаков истинной философии и подлинного философа являлось по Сократу, признание единства знания и добродетели. И не только признание, но также стремление к реализации этого единства в жизни. Сообразно с этим, философия в понимании Сократа не сводилась к чисто теоретической деятельности, но включала в себя также практическую деятельность – правильный образ жизни, благие поступки. Эта позиция Сократа получила в философии определение – этический рационализм.

Современному человеку, окруженному со всех сторон благами, полученными как раз за счет исследования природы, тяжело понять врага изучения природы («космоса»). Но для Сократа все было наоборот. Он служил лучшим примером, чего может достичь человек, следующий его учению - познанию человеческого духа. Достаточно вспомнить образ жизни Сократа, нравственные и политические коллизии в его судьбе, его мудрость, воинскую доблесть и мужество, трагический финал. Слава, которой Сократ удостоился еще при жизни, легко переживала целые эпохи и, не померкнув, сквозь толщу двух с половиной тысячелетий дошла до наших дней.

Познание в учении Сократа изначально этически окрашено. Человек знающий - это человек, получивший в свои руки орудие господства над своими страстями, над животным началом в себе. Разум и нравственность в своей основе тождественны, считает Сократ, только вместе они могут составить счастье человека. Счастье и есть осознанная добродетель.

Такое сближение знания и нравственности вызвало много возражений мыслителей последующих эпох. Однако этический рационализм Сократа, непонятный современному человеку, был весьма уместен в эпоху разрушения патриархальных общинных связей, традиционной религии. Человек еще не окрепшей социальности не без помощи софистов остался в одиночестве, стал пленником своих страстей, стал бояться самого себя.